- После Мурманска в Якутию на гастроли поедем, вот там-то уж точно настоящие морозы! - посмеивается обладатель редчайшего голоса - баса-профундо Владимир Миллер, который в компании двух коллег - таких же вокальных уникумов в минувшие выходные выступил в областной филармонии. Резкое похолодание певцов не смутило, говорят, их голосам оно нипочем. Да и вообще бас, в отличие от капризных теноров и трепетных сопрано, мало что может испортить - такой это основательный, устойчивый голос. Ему даже возраст нипочем: хоть до семидесяти лет пой - бывали и такие случаи.
- К сорока годам бас только созревает, - весомо объясняет Михаил Круглов, коллега Владимира Миллера по Мариинскому театру и трио басов. Профундо - это, напомню, чрезвычайно низкий грудной мужской голос, октавой ниже обычных басов. Его называют русским басом, считается, что это исключительно наша национальная диковинка, коей Европа все еще удивляется.
- То, что это чисто русское явление, разумеется, миф, но у нас оно исторически культивируется, развивается гораздо больше, чем в других странах, - поясняет Владимир Миллер. - Причина в том, что в России не было органной музыки в отличие от католической Европы. И экстремально низкий голос в нашем церковном пении попросту заменял органные басы. Давал нужную мощь, глубину. Потому у нас октавистов всегда было много. Хотя, если у вокалиста такой голос, совсем не обязательно ему петь исключительно низкие ноты. Мы, например, исполняя различные вещи трио, порой вынужденно поем в очень высоком регистре.
Ансамбль октавистов четыре года назад создали Владимир и Михаил - оба сибиряки, прошедшие петербургскую вокальную школу, оба солисты Мариинки. Тогда компанию им составлял еще один петербуржец - Сергей Кочетов. Потом пути с ним разошлись, и чтобы найти третьего, пришлось объявить настоящий кастинг. Выбрали в итоге харьковчанина Сергея Крыжненко.
- Такого голоса просто не нашлось не только в Петербурге, но и во всей России. Уникальные мы, - весомо роняет Владимир Миллер.
Репертуар ансамбля опровергает миф о том, что удел октависта - лишь басить в хоре, украшая обертонами звучание высоких голосов. Представляете в исполнении этих основательных мужчин, легко берущих нижнее «до», скажем, алябьевского «Соловья» или шубертовскую «Аве Марию»? Между тем эти классические сопрановые вещи в их постоянном репертуаре. Первое время Миллер сам делал аранжировки, перелагая романсы и высокие оперные партии для своего диапазона, а затем еще и раскладывая на три голоса. Затем, когда ансамбль окреп, стали заказывать аранжировки композиторам с учетом индивидуальности каждого участника трио. Хоть все трое в одном диапазоне, они - не конкурирующие голоса, каждый - особенный, настаивают певцы. Сейчас иные сочинители создают произведения специально для каждого из них.
- Долгое время считалось, что басу-профундо и петь-то нечего, кроме известного концерта Павла Чеснокова «Не отвержи мене во время старости», - поэтому поначалу и приходилось самим обеспечивать себя репертуаром, - улыбается Владимир Миллер. - Но сейчас, скажем, для меня пишет московский композитор Ираида Юсупова. Она любит экстремальные голоса, в ее операх и контр-тенор, и контрабас (так на музыкальном жаргоне называют октавистов. - Прим. авт.), и сумасшедше высокое сопрано. Ее спрашивают, зачем писать музыку для штучных исполнителей, ведь понятно, что во всех театрах мира такая опера идти вряд ли будет. А ей интересно задействовать редкие голоса.
Опера оперой, но каждую праздничную службу басы - на клиросе. Михаил и Владимир - солисты праздничного хора Валаамского монастыря, поют и на самом острове, и на петербургском подворье. Там вопреки массовому засилью партесного (то есть по партиям) пения хранят традиции древних знаменных распевов.
- Смыслом русского церковного пения было отдаться молитве, а не красотам гармонии и мелодии. У нас уж точно вначале было слово, - говорит Михаил. - Так что для молитвы лучше знаменного распева ничего не придумано. И бас там звучит весьма колоритно.
Татьяна БРИЦКАЯ
Опубликовано: «Мурманский вестник» от 15.01.2014
