— Ну с каким, скажите на милость, литературным и киногероем может ассоциироваться сегодня в России балалайка? — спрашивает меня Андрей Константинов, неофициальный лидер знаменитого камерного ансамбля народных инструментов «Терем-квартет». — Правильно! Великий музыкант Шариков из «Собачьего сердца» работает против нас...
Но на концерте в Мурманской филармонии никакой призрак Шарикова не мог помешать успеху действительно больших музыкантов.
Бетховен на балалайке
С чувством юмора, которое, как известно, немыслимо без самоиронии, у Константинова полный порядок. Поэтому, когда в продолжение начатой им темы припоминаю чудесную юмореску из «Литературки» далеких 70-х, он хохочет в голос:
— Как вы говорите? «Профанация, едрена Матрена», да? Надо обязательно запомнить, не читал, к сожалению...
А фабула такова. Когда-то самая читабельная на советской Руси в среде интеллигенции «Литературная газета» напечатала тонкую пародию на отечественный детектив. В эпоху застоя косяком пошли книги и кинофильмы, в которых преступники в СССР охотились либо исключительно за знаменитыми картинами, либо подделывали серебряные статуэтки Фаберже, либо, на худой конец, крали скрипки Страдивари. Сплошь культурная, словом, уголовная публика!
В упомянутой пародии матерый рецидивист на допросе в отделении милиции идет в полный отказ. Тогда опытный сыщик применяет безотказный психологический прием: отпирает сейф, достает заветную балалайку и начинает наигрывать на ней, если мне не изменяет память, пьесу «К Элизе». С криком «Бетховен?! На балалайке?! Профанация, едрена Матрена!..» не выдержавший моральной пытки грабитель дает-таки признательные показания о взятии пивного ларька.
Так вот, и бетховенская «Fur Elise» есть в репертуаре уникального «Терем-квартета». И балалайка, даже вернее гигантская контрабас-балалайка («свежесрубленная, величиной с избу», как определяли этот музыкальный инструмент в «Золотом теленке» Ильф и Петров), в составе ансамбля имеется.
— Я ведь тоже чуть было в детстве не стал балалаечником, — говорит заслуженный артист России, — но по дикой случайности мама перепутала балалайку с домрой...
С домрой по жизни
Дело было в Волгограде, откуда Андрей Константинов родом. Вступив в романтический возраст ухаживания за одноклассницами, будущий основатель прославленного питерского коллектива страстно захотел освоить гитару как самую надежную отмычку к девичьим сердцам. Пришел в самодеятельную студию народных инструментов при одном из заводских Домов культуры. А ему с порога:
— Небось на гитару, мальчик?
Оказывается, лирические отмычки подбирали уже десятки его юных предшественников, да без толку. Гитар в студии не держали. Выбрал балалайку как наиболее, думалось, близкий к остромодной шестиструнке инструмент. А что? Со временем можно пристроить на балалайку звукосниматель, подключить к усилителю — «Лед Зеппелин» отдыхает!
(Забегая вперед, не могу умолчать, что видел на DVD момент встречи Андрея Константинова с самим Джимми Пэйджем, прославленным гитаристом группы «Лед Зеппелин», покоренным искусством «Терем-квартера» на концерте в Лондоне. Это тот самый Пейдж, который недавно представлял с электрогитарой Англию на закрытии Олимпийских игр в Пекине!)
Но мама, наивная святая душа, купила по недоразумению вместо трехструнной балалайки четырехструнную домру и, сама того не подозревая, определила жизненный путь Андрея.
По классу домры юноша закончил сначала Волгоградское музучилище, а затем и Ленинградскую консерваторию.
— А гитару все-таки пришлось потихоньку осваивать! — хитро намекает виртуоз. — А то ведь на домре к девушкам было не подъехать...
Перец и соль — по вкусу
Участники «Терем-квартета» точно помнят дату рождения своего коллектива — сентябрь 1986 года, но еще более точно — дату его первого «боевого крещения». 26 ноября того же года «Терем» дал первый маленький концерт перед искушенными профессионалами — профессорами и студентами дружественного консерватории музыкально-педагогического училища в Питере.
Мужская дружба стала прочным фундаментом этого удивительного «Терема» без единого гвоздя. Музыканты не только учились на одном курсе отделения народных инструментов Ленинградской консерватории, но и вместе загремели после второй сессии в армию и даже служили в одном мотострелковом полку командирами БМП — боевых машин пехоты.
— Мы сержанты запаса! — с затаенной гордостью говорит Константинов. — Только наш баянист Андрей Смирнов чином не вышел: всего лишь ефрейтор...
На том первом концерте профессура аплодировала стоя «Бетховену на балалайке». В Мурманск же музыканты привезли только что выпущенный в Питере диск с записью юбилейного, 2000-го по счету, официального концерта.
В 56 странах «Терем-квартет» исполнял произведения мировой классики в собственной аранжировке. Диско-графия ансамбля с трудом поддается учету (издания и переиздания по всей Европе), но в моей коллекции набралось уже восемь дисков. Имена великих, чьи произведения с отчаянной смелостью переложены для инструментального квартета экзотического состава — две домры, балалайка-контрабас и баян — буквально валят с ног. Моцарт, Чайковский, Бах, Шуберт...
Но вот только видоизмененные названия этих произведений на обложках дисков поначалу вызывают недоумение, затем живое любопытство, а после прослушивания — веселый восторг. Как вам, например, «Русские страдания по токкате и фуге ре-минор И. С. Баха»? Или «Петр Ильич в гостях у народов Севера» (фантазия на темы «Времен года» Чайковского)? Слегка ироничная обработка общеизвестных музыкальных тем, своего рода аудиобанальностей, становится очень вкусна с добавлением юмористического перца и философской соли.
Впрочем, пересказывать словами мурманский концерт остроумного четырехглавого композитора и аранжировщика, подписывающего свои сочинения как «Терем-квартет», — это занятие напрасное. Но в антракте...
Как не сожгли бас-балалайку!..
… Но в антракте, когда я гулял по фойе с фотоаппаратом, в объектив попала девушка, энергично обсуждавшая с подругами первое отделение. Она восторженно жестикулировала ровно под аншлаговой табличкой «На концерт «Терем-квартета» все билеты проданы».
Как выяснилось, Ольга Пилицына учится как раз по классу домры на четвертом курсе Мурманского колледжа искусств (так, кстати, с 1 сентября именуется наше музучилище).
— Мы с мая, как только узнали о концерте, переживали: вдруг что-то сорвется! — захлебывается юная поклонница. — Но свершилось! Какой звук, какая техника, какие нюансы!..
Специально для чудо-студентки скрупулезно уточняю после концерта у заезжих знаменитостей историю происхождения их штучных инструментов.
Особенно поразительна судьба бас-балалайки Михаила Дзюдзе.
Ее в 1934 году изготовил знаменитый ленинградский мастер Иосиф Галлинис, «балалаечный Страдивари». Кроме традиционных для наших широт ели, клена, ореха он, большой оригинал и фантазер, использовал при рубке трехструнного контрабаса треугольной формы еще и красное и черное дерево.
— Как этот огромный инструмент не сожгли в блокадном Ленинграде! — удивляется Михаил. — Я купил его вполне сохранным двадцать лет назад — валялся на антресолях у случайного владельца. Боюсь, секрет производства такого выдающегося контрабаса теперь уже утерян...
Механику нестандартного по размерам баяна, на котором играет Андрей Смирнов, изготовил старый ленинградский специалист Алексей Иванов, а вот над корпусом поколдовал один из скрипичных мастеров. По наитию он заметно увеличил объемы для лучшего резонанса.
Обе домры, и альт Алексея Барщева, и сопрано Андрея Константинова, сделал по спецзаказу сравнительно молодой мастер Андрей Балдин.
— Но, как показала практика, ничьи больше инструменты не звучат именно в нашем составе, — говорит Константинов. — Удивительные обертона! Альт вообще приближается к пиццикато (т. е. игре без смычка, щипками пальцев. — П. В.) виолончели.
На третий «бис»
Публика в зале Мурманской филармонии безумствовала. То и дело последний аккорд очередной музыкальной миниатюры тонул в криках «браво». Музыканты бисировали трижды, пока наконец смогли покинуть сцену!
На третий «бис» квартет исполнил бессмертную мелодию «Бесаме мучо». Статистика утверждает, что в мировой грамзаписи существует более пяти тысяч вариантов исполнения этой мексиканской песни. Немало из них доводилось слышать и мне, в том числе и в интерпретации «Терема» записи 1999 года с другим альт-домристом. Но то, что выдали «теремчане» на сей раз, — это нечто, сравнимое по оригинальности в моем понимании только, пожалуй, с джазовой импровизацией на эту тему квартета Дэйва Брубека в записи 1967 года, рок-н-ролльной импровизацией ансамбля «Битлз» в записи на радио Би-би-си 1964 года и живым исполнением «Бесаме мучо» ансамблем песни и пляски Северного флота, которое я слышал года четыре назад в Мурманске на площади Пять Углов.
Павел ВИШНВСКИЙ, газета «Мурманский вестник», 8 октября 2008 года.
газета «Мурманский вестник»